^ — Давайте возьмемся за руки… И Вы тоже, давайте руку…
— Но я не еврей.
— Никто не совершенен…
> Я не раз читал книги, в которых ничего не происходит. Абсолютно ничего. Приходит тип, видит бабенку, кадрит ее. Она говорит ему, что не знает, переспит или не переспит с ним. А через восемьсот страниц наконец объявляет ему, что не даст.
v — Что это?
— Это мой дворецкий, и… какой-то странный тип.

^ — Остается надеяться, что эту-то ложь Господь мне простит. А если не простит, то сильно себя уронит в моих глазах.
> В любом возрасте человек открывает свое сердце только тому, кто раскрывает свое сердце в ответ.
v — Я имею в виду Одри. Или ее теперь следует называть Красной Шапочкой?
— Называй меня мадам.

^ Пускай, в плечах я сутул и узок, пускай!
Мои щёки не налиты румянцем.
Зато под звучанье небесных музык
Я, обнявшись с землею, вращаюсь в танце!
> Понимаете, девочки такие дуры, просто беда. Их как начнёшь целовать и всё такое, они сразу теряют голову.
v never cared for what they say
never cared for games they play
never cared for what they do
never cared for what they know

^ История, по-видимому, только тогда и нравится, когда представляет собою трагедию, которая надоедает, если не оживляют ее страсти, злодейства и великие невзгоды.
> Не фиг говорить мне как вы меня любите! Лучше дайте мне пиццу, в конце концов! Ресторан это или нет?!
v То, что в октябре кажется мартом, на самом деле январь.

^ Твоя красота это твой внутренний мир, и как ты над ним работаешь, как ты себя хранишь, какую ты имеешь внутри себя культуру, так ты и выглядишь.
> В мире нет раскола и вражды. В нем все — единство и гармония. Вечная красота.
v Из-за меня один плохой человек очень разозлился. Он убил их, чтобы преподать мне урок. Чтобы я пожалел о том, что сделал… И я пожалел. Сожаление – гораздо худшее наказание, чем смерть. Все умирают… а только очень немногие по-настоящему сожалеют о содеянном ими зле.

^ — Камера — механическое приспособление, которое записывает моменты времени, но не то, что они значат и не чувства, которые они вызывают. Тогда как живопись — какой бы несовершенной не была, — выражение чувств. Выражение любви. Не просто копия чего-либо…
> Есть у всех нас один недостаток -
Мы заложники наших «хочу»,
Как и сотни лет назад -
Бабло, бабло… Наш камень точит.
v Русский фатализм делает жизнь гораздо более гибкой и оставляет больше пространства для манёвров. В общем и целом это практично: поскольку случиться может что угодно, не стоит ничего планировать заранее.

^ Вот в чем преимущество мужского пола. Боги никогда не прощают женщинам того, что они женщины.
> Человек должен быть сыт. В особенности философ. Голодные философы все злые.
v Так ли хорошо ты всю себя знаешь? Человеческая, в особенности женская природа так темна и противоречива! Каким-то уголком своего отвращения ты, может быть, в большем подчинении у него, чем у кого бы то ни было другого, кого ты любишь по доброй воле, без принуждения.

^ Человек, о котором думаешь или говоришь, всегда немного присутствует.
> Мы живем в городах, где каждый второй начинает день с мысли о суициде, а другой с мысли об убийстве… Но даже если твое утро начинается с чашки кофе и улыбки родного человека, это вовсе не означает, что места для боли в твоем сердце нет.
v … И может быть лучше отец не давал тебе это кольцо… На нем начертаны заветы твоих предков — честь, доблесть, жертвенность, долг, верность, мужество, прямота, братство, низкие цены, доступная ипотека, просторные трусы, халявные сайты порно… Дальше на латыни…

^ — У тебя тест драйв стула? Че происходит?
— Я забираю этот стул!
— Я вижу, что ты его забираешь. В честь какого события ты его забираешь?
— Так это наш стул. Он наш.
— А мы че?
— Так я вам деревянный принесу.
— Ну а че мелочиться-то! Давай картонный неси!
— у нас девушки на ресепшене сидят, им надо красивее выглядеть!
— Если так заботишься о них, пластическую операцию им сделай!
> Бывают на свете такие деньги. Хранить их противно, и начинаешь тратить, презирая себя; а как все истратишь – ничего, кроме отвращения к своей персоне, в душе не остается.
v Мне не нравится твоё задротское имя, мне не нравится твоё задротское лицо, мне не нравится твоё задротское поведение. Ты мне вообще не нравишься, задрот. Всё ясно?

^ Любовь и сомнение никогда не уживутся друг с другом.
> — Номера службы спасения на холодильнике, и в сухомятку не ешьте, телевизор только до 9, если захотите поиграть в «сокровища морей» снимите туфли и не ройтесь в мусоре.
— Ещё зачитай им завещание! Поехали, пока я не вышел из себя. Хватит дёргаться. Когда мне было 5 лет у меня был дом и три работы.
v Знаете ли вы, что такое любовь? Это просто ветер, который прошелестит в розовых кустах и стихнет. Но бывает любовь — точно неизгладимая печать, она не стирается всю жизнь, не стирается до самой могилы. И ту и другую любовь создал Господь, и на Его глазах любовь длилась вечно и любовь умирала.

^ — Думаете, где-то там есть жизнь?
— Среди ста миллиардов галактик, в каждой из которых сто миллиардов звезд и почти столько же солнечных систем? Вероятность того, что мы во Вселенной одни, почти равна нулю.
> В жизни каждого человека есть своя мучительная сверхзадача. Болезненная, страшная, сидящая как заноза. Барьер, который нужно перескочить с наскока или с усилием переползти, бесконечно срываясь. Самое странное, что остальным твой барьер совсем не кажется непреодолимым. Так, заборчик по колено. Он-то, другой, перешагнет его, не задумываясь, но сам после этого споткнется на ровном месте и сравняет нос с лицом. Потому что там будет его барьер.
v Иногда приходится просто доверять людям.

^ Мы должны благодарить тех, которые указывают нам наши недостатки.
> Он еще слишком мал для того, чтобы уметь ненавидеть себя, но начало уже положено: надо лишь время, чтобы это горькое семя принесло горький плод.
v Футбол был в его крови, но вот на его ноги это не распространилось.

^ Ты сказала «Я завтра брошу» и снова начала,
Это «завтра» сейчас, сегодня, я помню как вчера!
> — Никогда не следует искушать свое счастье. Еще одно ценное правило.
v Убить нельзя, терпеть — трудно.

^ Находясь в тюрьме, я знал: если меня выпустят, я продолжу убивать. А еще я знал, что меня никогда не выпустят.
> … Когда я пишу эти строки, по моему столу ползет мокрица. Если ее перевернуть на спину, можно видеть, какие огромные усилия она прилагает, чтобы снова встать на ноги. В этот промежуток времени у нее есть «цель жизни». И когда мокрица переворачивается, кажется, можно почти увидеть выражение торжества у нее на «лице». Мокрица уползает, и можно представить себе, как она рассказывает свою историю на следующей встрече мокриц и смотрит на молодых ракообразных свысока, как добившаяся своей цели. Но к ее самодовольству примешивается оттенок разочарования. Теперь, когда она достигла вершины, жизнь кажется лишенной цели. Может быть, мокрица вернется, надеясь повторить свой триумф; стоит пометить ее спинку чернилами, чтобы узнать, когда она решится рискнуть. Смелое ракообразное эта мокрица. Неудивительно, что живет многие миллионы лет.
v У них вся семейка такая. Очень хорошо развита железа, вырабатывающая дрянной характер.